Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Бла. Настроение именно бла.

Во-первых, переживаю за одного человека.
Во-вторых, родители уже всерьёз решили приезжать на рождество и НГ, и я в душе не ебу, как им сказать, что мне этого совсем не хочется.
В-третьих, дочитала сегодня утром «Невеличку драму» (не прошло и полгода). «Все буде так, ніби нічого й не сталося» — вот это меня тоже очень пугает. Нет, не в применении к моей собственной ситуации, а вообще.

Настоящая женщина наебнётся с каблуков, разобьёт коленку в кровь, но при этом не порвёт колготок – оу ес, бэйби.

Листопад прокидатиметься від сну,
є у кожного місяця черга,
і мене поглинає тверезий сум —
чи не той, що когіто ерго?

Чи не той, що мусить бути, бо слід,
той, що замість повітря в місті
з самих пір, як з'явилася я на світ —
це було минулого місяця,

що вмиває вранці моє лице,
помножає розлуку на три,
той, що просто має бути — і все,
що його ти сахалась, Катре?

Вот завершилась страда-череда групп, которых нужно было выгуливать и воспитывать, когда у меня на каждый день запланировано гораздо больше подвигов, чем успел бы совершить барон Мюнхгаузен, когда я работаю двадцать четыре часа в сутки, впрочем, за вычетом сна – всего лишь около двадцати.

много!Двенадцатого октября приезжала моя личная, украинская группа, пятьдесят четыре человека, все освітяни. Чудесные, милые фасилитаторы, все прекрасно долетели, все с багажом (если б не все, это была бы моя особая головная боль), только формы для налоговой нам забыли передать, не будем говорить кто, хотя это был слонёнок. Необходимость срочно заполнить сорок пять сложных форм с паспортными данными и неясными полями и каждую подписать у делегата весьма раскрасила пребывание группы в Диси, просто чтобы ориентации не были похожи одна на другую и каждая чем-нибудь запомнилась. Вот эта – переполохом с налоговыми формами. На день ориентации я гордо вызвалась вести делегации на три встречи в Конгрессе подряд (повела бы и на четыре, если б две не проходили одновременно). В какой-то момент я поняла, что я уже очень-очень устала, что у меня позади уже целый насыщенный день работы, что сил у меня осталось буквально чуть-чуть, а это было только одиннадцать утра. Но усталость перестала накапливаться, она как-то plateaued, просто осталась на том же уровне ещё на двое суток. Обед, лекции, экскурсия. Наконец-то приём в посольстве. Мой долгожданный приём в посольстве.

Дело в том, что мне пришла в голову блестящая, совершенно гениальная мысль, я буду гордиться ею всю жизнь, я даже боюсь, что ничего гениальнее мне в голову уже вообще никогда не придёт, это останется вершиной моей мысли. Я ведь могу совершенно легально в жопу набухаться выпить в посольстве Украины! Вы, наверное, не понимаете. Двадцать один год мне исполнится через месяц. И в течение предыдущих четырёх лет пребывания в Америке незаконность употребления алкоголя внутрь меня совершенно меня не беспокоила. Но в Диси всё совсем по-другому. Это уже не маленький университет в забытом богом городке, где по причине остутствия клубов и баров все вечеринки проходят у студентов дома (а дома у любого студента есть холодильник, набитый пивом). Это не милый Бостон, где можно спокойно зайти в бар, взять лимонада и отпивать пиво у своего совершеннолетнего спутника. Или где парню, работающему на входе в комеди клуб, лень разбираться в украинском паспорте, и он просто пропускает тебя,а ты спокойно выдуваешь половину scorpion bowl (это такой тазик с алкогольным коктейлем, составляющие которого заведением не раскрываются). Это столица, здесь без ID, свидетельствующего о твоём совершеннолетии, ты даже вечером не можешь зайти в ресторан, если он не семейный, конечно. Короче, жизнь в Диси ОЧЕНЬ и ОЧЕНЬ сложна. Нет, конечно, пока я жила с Наташей, мы перепробовали все виды совиньона из ближайшего магазина. А уже, переехав в свою квартиру, я гордо спускала в мусоропровод мешок с двенадцатью бутылками из-под пива, слушая их мелодичный звон. Но законно, не таясь, выпить в самом крутом районе Вашингтона, в посольстве – это показать средний палец всем и вся, это было бы так красиво! Родина всегда придёт на помощь своим отчаявшимся гражданам.

Но не судьба. Мы приехали в посольство, несмотря на совершенно дикий, горизонтальный дождь. И тут одной девушке стало плохо. В таких случаях больного в больницу везёт фасилитатор. Но беда была в том, что больная девушка – это и был фасилитатор, так что поехала я. Впервые побывала в американской больнице, в которой, чтобы получить помощь, нужно час отвечать на вопросы, заполнять бумажки и сидеть в очереди на право посидеть в следующей очереди. В определённый момент мне казалось, что я в американском сериале: коридоры, занавесочки, стонущие пациенты, голопопые наоборотные распашонки... Я успела примерить резиновые перчатки, потыкать в кнопочки на мониторе состояния пациента (муахахаха, какая я плохая) и была принята за пациентку одним симпатичным доктором. Всё закончилось благополучно, к тому времени, когда моей подопечной сделали укол, у неё уже и так всё прошло. По выходе из гостиницы мы обе вспомнили, как проголодались, ведь остальные в посольстве поужинали. Мне удалось договориться в ресторане отеля о бесплатном ужине для двоих, правда, ресторан обманул и потом выставил моей компании счёт. В отеле я ещё до поздней ночи занималась разными вопросами, успевая делать только восемь дел одновременно из необходимых четырнадцати, но в результате чудно поспала в номере, жалко, мало. С утра был бешеный базар-вокзал, когда я собирала формы W7, W8, DS и копии паспортов делегатов у девяти фасилитаторов, а фасилитаторы это всё готовили на коленке, в это же время пытаясь завтракать на второй коленке. Я поехала с ними в аэропорт, в автобусе пытаясь проверить правильность заполнения форм, которые, конечно, были заполнены неверно, а пустые формы делегаты подписывать отказались. Уже потом выяснилось, что на формах можно исправлять корректором, что существенно облегчило мою задачу и обессмыслило такую бравую сознательность наших делегатов. При этом всём я вообще не следила за оборудованием, которое нужно было не потерять (хорошо, что Вася такой хороший и всё правильно сделал). Оборудование не потерялось. Группа разлетелась по своим штатам, а я с прижимаемыми к сердцу формами и чемоданом, где оборудование, плюхнулась в такси, где водитель меня закономерно спросил, как полёт. Полёт проходил нормально.

До вечера в офисе я с корректором в руке делала из каждой формы картину «Белый квадрат», но в результате нам удалось всё сдать в наш финансовый отдел вовремя. Ура-ура. Поймала себя на том, что после двух дней говорения на украинском, начала на нём думать, чуть ли не впервые в жизни. Вообще собой горжусь: у нас никто не произносит приветственно-пояснительную речь в автобусе по-украински, даже владеющие им, я же настроилась и чудненько, глядя в русский конспект, выступила по-украински, тем более, что группа подобралась совершенно украиноговорящая. Единственный момент, когда я перешла на русский – это когда мы только приехали в больницу и сидели в коридоре, моей подопечной было особенно плохо, и я была вся на нервах. Потом, в палате мы уже весело лялякали на женские темы на государственном.

Около месяца я готовилась к приезду этой группы, и вот во время приезда стали всплывать ошибки, которые я всё же допустила. Из мелочей – я сделала недостаточное количество дисков с фасилитаторскими отчётами и один раз была уверена, что за мной уже никого нет, а за мной была ещё целая делегация. Из более серьёзного – я неправильно заказала автобус, вернее, я не перезаказала его, когда у нас поменялась программа, и я не положила информацию о своей группе в emergency folder, но об этом я просто понятия не имела. Все ошибки оказались поправимы, а на общем фоне вовсе терялись.

Затем была передышка в виде выходных. Не хотелось ни спать, ни отдыхать – хотелось ещё подвигов.

На прошлой неделе полёт продолжился. На девятнадцатом числе у нас сошёлся клином свет – у нас прилетало три разные группы одновременно. Мне досталось встречать молдавскую делегацию. Они очень странные люди, очень. Доброжелательные, но как с другой планеты. Очень тактильные и не очень тактичные. Все пятеро считали совершенно нормальным меня обнимать и хватать за руки и другие части тела при каждом удобном случае. Я как-то при этом терялась. В этом не было ничего оскорбительного, это было просто странно. Зато полюбили они меня всей душой. Передали мне кучу вкусного молдавского шоколада, вот всем офисом едим теперь. Но с ними непросто. Вечером я полезла на стенку. Ну в смысле, буквально. Пошла в зал для скалолазания с друзьями. Офигенно, я должна сказать, просто офигенно. Во-первых, совершенно сюрреалистическое впечатление, когда заходишь. Огромное помещение с высоченными кривыми розовыми стенками, сплошь усыпанными разноцветными камнями. Во-вторых, сам процесс. Мне никогда не была свойственна боязнь высоты. А тут ты лезешь, лезешь, смотришь только на эти камешки, рассчитываешь своё следующее движение, и ещё одно, и ещё одно, ты ещё не слишком устал, ты держишь свой вес на своих мышцах, ты знаешь, что упасть не можешь, но твой вес полностью держится на твоих руках и ногах, высоты даже и не чувствуешь, поскольку сконцентрирован на камешках, и тут ты случайно бросаешь взгляд вниз... Ещё очень приятно потом спускаться, ты как будто летишь. Откидываешься назад, отталкиваешься ногами от стенки и паришь, плавными рывками спускаясь. Я осилила подъёмы сложностью до 5.6, ни разу не сорвалась и всегда доходила до конца, кроме одного раза, когда почувствовала, что просто не смогу. Это тоже был 5.6, но там стенка была с наклоном на тебя, то есть гораздо больше напряжения на руки, чем на ноги. Если при занятии в тренажёрке, на зумбе, пилатесе, спиннинге, танцах ты устаёшь, то у тебя снижается точность и темп движений, но ты можешь продолжать. А тут если ты устаёшь – то всё. Тут как boolean: либо 1, либо 0. И когда у меня уже руки заметно устали, я полезла на эту стенку с отрицательным наклоном, я поднялась на пару метров и поняла, что всё. Что я уже устала так, что еле держусь, я бы дотянула, если б я была уже у самой вершины, но у меня ещё впереди вся эта чёртова стенка была. Ещё там очень прикольное общение между людьми: общаются между собой все. Это не обычный зал, где каждый надел наушники и бежит по своей дорожке. Здесь, во-первых, есть как минимум один человек, с которым ты общаешься – тот, кто тебя страхует. А во-вторых, люди постоянно делятся опытом, впечатлением от конкретных подъёмов, советами насчёт каких-то движений. Есть стенка для bouldering – там люди вообще чудеса вытворяют. Только очень оно далеко. Вернулась домой уже на последнем поезде.

Потом была ориентация большой русской группы, где на мне было две встречи в Конгрессе. Тут всё прошло почти гладко. Я познакомилась со своим московским коллегой, очень хорошим таким.



На фото работник аппарата сенатора Рида, делегаты и мой затылок.
А вот я с делегатами в коридоре в офисном здании Сената им. Харта.



А это я в офисе пару недель назад.



На ориентации у нас выступал и отвечал на вопросы довольно высокопоставленный гость – Гэри Ходж, политик местного масштаба из Мэриленда. Когда время уже поджимало, Наташа попросила кого-нибудь задать один последний коротенький вопрос. Девушка в белом сарафане поднялась и сказала: «Знаете, у нас в России очень плохо с оппозицией. У вас нет рецепта, как бы нам создать сильную оппозицию?»

На следующий день была ориентация казахов и молдаван, где моей главной задачей было проследить за сохранностью оборудования (которое у нас ещё ни разу не доживало до конца в целости) с этими группами. Но на самом деле я за этот день получила опыт, который получает учительница младших классов, впервые вывезшая всю параллель на природу.

Во время докладов и вопросов-ответов они сидели тихо, провокационных вопросов не задавали, рассказывали всякую ерунду. Больше отжигали наши американские судьи, в частности, судья Беннет. На фразе «лично я не верю, что где-либо в мире хоть один человек становится судьёй ради того, чтобы брать взятки» мы с Андреем синхронно упали в фейспалм и просидели в нём, то стыдливо краснея, то хихикая, пока судья Беннет не сменил тему.

Судья Бэйли остался с нами на экскурсию в Верховный Суд, в котором он, как оказалось, никогда не был (ха-ха, судья не был, а я уже второй раз ходила). И в Верховном Суде началась самая жесть. Вроде бы мне просто нужно провести восемнадцать взрослых людей из одного помещения в другое с заходом в сувенирную лавку, а ощущение, что я пытаюсь провести целую параллель первых классов от 1-А до 1-Г в кабинет зубного врача мимо лотков с мороженым и парка аттракционов, причём у них есть собственные деньги и они все хотят в туалет. Какое уж там оборудование. Это люди, которые не понимают ни фразы «десять минут», ни слова «опоздаем», которые накупают карандашиков в виде молоточков и запонок с гравировкой весов на $150-200, которые в момент, когда мы ищем аудиторию, где уже началась обзорная лекция, исчезают в туалете. Спокойно, Ипполит, спокойно. К концу у меня уже не было терпения вообще, я с горем пополам загрузила их в автобус и сдала Рустаму, после чего сорвалась на таксисте, который считал, что можно одновременно говорить со мной и с кем-то по-арабски по телефону и что он лучше знает, какой мне нужен чек. Ничего, вряд ли у него будет другой случай пообщаться с пассажиром в духе одесской маршрутки, эксклюзивный калчерал экспириенс. Пришла в офис и буквально за рукав поймала нашего переводчика, который принял у меня оборудование, пересчитал и объявил, что всё на месте, вот это был успех операции.

Как-то так я живу.

гагарин я вас так любила
ой то есть юрий но другой
ох эти юрии как смеют
у девок вызывать лубовь

Update. Ну прям попёрло:

есть смерть и твердь и кровь с любовью
и драматург и ататюрк
и только жызинь одинока
к которой рифмы вроде нет

Я жива, пребывание украинской группы в Диси прошло успешно, мы победили всех врагов. Я так не уставала никогда, но и удовольствия от работы такого никогда не получала. Хочется продолжения подвигов, обычная жизнь работа-ужин-спать не доставляет.



Это я с Сенатором Меркли. В четверг снова к нему пойду, с русскими.

Завтра встречаю молдаван. На post-it note на сегодня у меня написано «выучить румынский».

Прошло почти две недели. Уходя утром из дома, я мысленно целую его спящего, готовя вечером ужин, я мысленно кормлю его, покупая комбинезончик в детском магазине, я мысленно выбираю его вместе с ним... Я пишу в блог, я готовлю документы по работе, я разговариваю с людьми, и почти каждую секунду я думаю и о нём тоже. Изредка я ловлю себя на том, что не думала о нём, к примеру, последние полчаса — такое странное ощущение... Я никогда раньше не любила. Это, оказывается, действительно потрясающее, сладкое состояние. Оно меня настолько окрыляет, что горечь от разлуки чувствуется только вечерами. Он как бы живёт со мной. Ночами я к нему как бы прижимаюсь. Утром он как бы ещё спит. Днём я как бы спешу к нему с работы. И только по вечерам его отсутствие наваливается на меня под Океан Эльзы, сцены всплывают перед глазами, и их воспоминаемость огорчает меня.

Уві сні ти мурчиш несвідомо,
і о восьмій, виходячи з дому,
я слова прошепочу відверті
і тебе зацілую до смерті.

Мы чатимся по чуть-чуть один раз в пару дней. Так, ни о чём. Или рассказываем, как прошёл день, или лёгкий вирт. Сначала мне казалось, что то, что он со мной продолжает общаться, говорит о его симпатии, о том, что он скучает, хотя он никогда этого не проговаривал. Но он такой гиперобщительный, он вон с моим китайским однорумником тоже на фейсбуке разговаривал. Может, он просто со всеми поддерживает отношения, и ничего это не значит.

Я на 99% довольна тем, как мы провели время, которое у нас было. Вернее, я не жалею ни о каких своих поступках и ни об одном слове, и также ни о чём, чего бы я не сделала или не сказала. Что мы делали, чего мы не делали, что я говорила ему, как я себя вела — я всё прокручиваю в голове каждый день и понимаю, что лучше получиться просто не могло.

Люди принимают неожиданные решения, переворачивают свои жизни с ног на голову, несутся за любовями на край света. Мне очень нравятся моя работа, квартира и сегодняшняя самостоятельная жизнь, но это не бог весть что, любовь ведь большего стоит, да? Да я бы и уехала. Я и так хочу домой, а к нему-то и подавно, а работу найдём другую. Если б он хоть намекнул, что хочет быть со мной... А то так он только «с тобой хорошо, ты симпатичная, но отношения, понимаешь, я не хочу давать ложных обещаний, я не готов, у меня в Одессе другая жизнь...» в общем, бла-бла-бла.

И вот я не знаю — признаться, что нарушаю обещание не скучать каждую минуту, что ничего не хочу, кроме как быть с ним, что люблю и хочу заботиться, что готова приехать, пусть только позовёт? Но ведь если с его стороны нет любви, это его отпугнёт. Ему наверняка будет меня жалко, у него доброе сердце, но ведь от доброты любовь не рождается. Я не хочу терять наше милое дружеское общение. Я, как мадам де Турвель, хочу приходить и стоять под дождём, смотреть на своего Вальмона, тешить себя обманом.

Мне будет приятно получить комментарии, но вопросы эти риторические. Как показывает жизнь, советы давать бессмысленно вообще всегда, а уж в любви-то...

И вот ещё вдогонку мой ланч

Скучаю по Кое-Кому просто страшно. Сегодня почти не общались, только знаю, что он пообедал, моя ты лапочка...

Пошла купила одежды для новорожденных. Я не слишком тороплю события?



читать дальше